ГДЕ, ЧТО, КОГДА И КАК?

– Вам не кажется, что мы, ваши читатели, еще в целом не готовы к духовным практикам, что для начала нам нужно решить все свои насущные проблемы? 

– Нет, не кажется. Тут много споров. Вот у меня учатся в магистратуре взрослые студенты, уже по 15 лет проработали, и кандидаты наук. У нас такие разговоры возникают: как нас учили в 90-е годы и в нулевые – давайте, мол, сначала решим все насущные проблемы, а потом займемся космическими полетами.

Не хочу в пример приводить сталинские времена, но возьмем хрущевские. Многие проблемы не были решены. Сталин умер в 53-м году, а Гагарин полетел в 61-м. Но тем не мене хрущевское правительство занималось и освоением Севера (собственно, основной успех хрущевско-брежневского правительства – освоение Севера), и космическими полетами. Причем не были решены проблемы проживания, коммунальные и прочая.

Поэтому ждать – невозможно. Надо заниматься и бытом, коммуналкой, иначе просто отстанем.

– От кого? 

– От развитых стран.

– То есть там все развито лучше? 

– Ну, космосом занимаются? А если вы насчет эзотерики – там целые институты работают, причем официально. Мы же тут можем повторить, к сожалению, историю с генетикой и кибернетикой, которые были в СССР. Если вы откроете толковый словарь 56–57-го года, то можете прочитать, что кибернетика – реакционная лженаука, основанная на идеализме, что мышление можно перенести в железо. А генетика – реакционная лженаука, оправдывающая расизм. И поэтому мы до 80-х годов отстали сильно в этих науках. Боюсь, что со многими эзотерическими знаниями происходит та же самая ситуация. Во многих странах работают институты, огромные средства вкладываются, а мы просто отстаем, потому что это, типа, ненаучно, и мы этим заниматься не будем. Нельзя не заниматься тем, чем развитые страны всего мира занимаются.

– Сейчас по всем фронтам гайки закручивают, верующие оскорбляются... Ваш прогноз – не выльется ли это в тотальный запрет эзотерической литературы? 

– Прогнозы давать трудно, но, думаю, что нет, потому что у нас мультирелигиозная страна: десятки миллионов мусульман, конечно, большинство православных, но если одна религия начнет воевать с другой... Не думаю, что какое-нибудь правительство в здравом уме это вообще допустит. Поэтому полный запрет чего-то – это вряд ли.

– Побывав на стольких творческих встречах, ведя пары в университете, видя глаза современной молодежи, как считаете, о том ли мы думаем сейчас? 

– Естественно, большинство людей думает о том, как прожить и как строить свою жизненную траекторию, и, конечно, об этом нужно думать. У нас нет национальной идеи, а если она и развивается, то вне государственных институтов, потому что то, что представляется как государственная, национальная идея, через 2–3 года становится всем просто смешным. Те, кто должен этим заниматься, либо не думают, либо думают не о том.

А так – большинство людей думает о том, как жить.

– Многие люди прикрывают свои зависимости тем, что занимаются духовными практиками. Как думаете, для этого теоретически вообще нужны какие-то внешние стимуляторы? 

– Вы правильно сказали. Большинство людей, занимающихся духовными, эзотерическими практиками, – к сожалению, это беглецы от реальных проблем. Либо не умеющие их решать, либо считающие, что это слишком трудно, а мол, – поскольку я занимаюсь духовной практикой, значит, мне их решать не нужно. Вплоть до того, что они не заводят семью, не заводят детей... Есть среди них настоящие подвижники, но единицы. А большинство – ну не знаю, недостаток взросления, на какой-то период укрылись от реальных проблем. Но это не только об эзотерике, это можно сказать о многих учениях и религиях. Такая ситуация в мире усилилась по сравнению с ХХ веком – больше людей бегут от реальных проблем в эзотерику.

– Не могли бы рассказать немного о вашей «тропе» – так называемой тропе Серкина на Светлой? 

– Так она уже общая тропа. Что о ней рассказывать?

– Ну допустим, там стояли тотемы, и их потом снесло паводком. Стоит их вам восстановить? 

– Может быть, в этом их и естественность. Почему-то приходит шторм, который дохлестывает и все уносит. Может быть, так и должно быть. Мы иногда их будем ставить, как и ставили раньше. А то, что их через 2–3 года сносит, это, очевидно, специфика места.

А тропа – что? Ну крест там лежит. Могу только призвать бережно к нему относиться. Многие приносят туда камни и загадывают желание. Пусть кладут и думают о еще и том, чтоб не нарушить форму креста. Мы ходим туда раз в год, немножко реставрируем, выравниваем.

А так-то вся тропа - слава Богу. Было время, когда мы по ней вдвоем ходили с другом, потом я стал водить студентов, потом студенты стали водить знакомых, и сейчас тропа прогулочная, она прорублена, протоптана, замощена. Хотя мы сами каждый год ее еще закладываем, чтобы поровнее была. Я считаю, что это уже общемагаданская, такая «отдыхальная» тропа. Поэтому сейчас мы уже немного в сторону уходим от этих мест, чтобы побывать там, где не слишком истоптано.

– Есть ли такой вопрос, который вам никто не задает, но вам бы хотелось на него ответить? 

– В Москве есть магазин «Белые облака», там проходят мои встречи с читателями. Мне задают вопрос, только я ответить на него пока не могу: как мог сформироваться такой человек, как Шаман? А он только и мог сформироваться в нашей реальности ХХ века, а, может быть, даже и XXI, потому что все так бурно переворачивалось несколько раз в России. Поэтому в том, что я пишу, Магадан очень помогает. Книжка, которую я сейчас пишу, будет примерно называться «Биография Шамана». Для меня вопрос не в изложении биографии, а как психолога в том, какие события, какие размышления и какие препятствия могут такого человека сформировать. Это один вопрос.

Второй вопрос: эти все книжки написаны, собственно, как внешние описания всего того, что делает Шаман и окружающие его люди. И естественный вопрос возникает, и у всех, и у меня: как описать его внутренний мир, который поневоле пересекается с его представлениями о внешнем мире, о духах, обо всем. Конечно, хотелось бы, если успею, об этом написать.

Еще есть конкретный вопрос: как он производит свои лечебные процедуры или процедуры поиска пропавшего человека – но я не знаю пока, размышляю об этом, потому что тут надо очень осторожно подходить, чтобы вред не принести, чтобы количество клиентов психиатрических клиник не увеличивать своими текстами. Ну, вот так.

– Вы упомянули, что книгу пишете только здесь. Это забавно, с учетом того что в Магаданской области большой отток населения – никто не видит здесь никаких перспектив, интересов, ничего, а вы приезжаете сюда и создаете здесь нечто великое. Не могли бы поделиться секретом, что здесь такого, что помогает находить энергию и продолжать работу? 

– Я смеюсь, что уже восьмой год как профессор Высшей школы экономики, а прописан в Магадане, и как только есть свободное время, я в Магадан приезжаю – гастарбайтер умственного труда. Здесь такая энергетика, что про Шамана можно писать только здесь. Единственное, что спасает, – если я за лето заряжаюсь, то могу до ноября писать про Шамана еще и в Москве. Но надо лететь хотя бы в январе уже в Магадан. Это другой мир, другая энергетика. Я только так могу это объяснить: в Магадане есть то, чего нет в других местах. Немногие это чувствуют.

ВЛАДИМИР СЕРКИН